Продолжающиеся до сих пор раскопки, начатые Арташатской археологической экспедицией Института археологии и этнографии АН Армянской ССР в 1970 году, выявили значительную роль столицы в культурной, экономической и политической жизни Древней Армении и Ближнего Востока. Систематическое изучение памятника позволило выявить различные сферы городской жизни, в том числе выделяющиеся и широко распространенные на этой территории в античное время типы захоронений и некоторые связанные с ними обряды.

Как известно, столица Арташат (Артаксата), просуществовавшая почти 600 лет и представлявшая собой один из густонаселенных городов страны, имела несколько некрополей (Северо-Западный, Северо-Восточный и Восточный). Их всестороннее изучение имеет большое значение с точки зрения конкретной оценки социально-экономических, культурных, духовных, а также антропологических и демографических характеристик городского общества.

Первой работой по этому вопросу является монография «Арташат II» археолога Ж. Хачатряна, в котором приводятся результаты изучения Арташатской экспедицией 1971-1976 гг. отдельных участков некрополей античного города, а также отдельных погребений, обнаруженных на территории основного города. При всей его значимости в данном исследовании есть и «белые пятна», значительная часть которых является следствием современного изучения некрополей, а также методики регистрации материала характерен для своего времени.

Настоящая работа посвящена двум античным захоронениям, раскопанным много лет назад на землях села Покр Веди, а также недавно обнаруженной случайно в селе гробнице, которые служат как дополнение соответствующих данных о принятых способах погребения в Арташате и обрядах, связанных с ними. В то же время эти артефакты позволяют сделать предварительные выводы о функциях северо-восточной окраины города.

Как известно, в ходе спасательных археологических работ, проведенных на южной окраине села Покр Веди еще в 1967 г., вместе с обширной надписью императора Траяна было обнаружено надгробие с латинской надписью римского солдата (рис. 1/1). ). В отличие от этого важного с точки зрения истории Арташата эпиграфа само захоронение не подвергалось отдельному изучению. Причиной, вероятно, послужила случайная находка гробницы и, соответственно, сомнительность связи с ней некоторых предметов быта (керамика I-III вв., точильные камни и др.1). Тем не менее, обнаружение именно этой плиты на данной территории города уже заслуживает внимания (см. ниже). И, несмотря на вышеупомянутые обстоятельства обнаружения, тип погребения и сопутствующий ему материал остаются неизвестными, могила солдата I Italica (лат. Legio prima Italica / («Итальянский первый легион»)/) должна быть датирована между 114 г. -116 г. н.э., исходя из временных обстоятельств бытуя армии Траяна в Армении.

Впоследствии, в ходе археологических работ 1978 г. на левом участке дороги Лусарат – Покр Веди, Мкртич Зардарян, участник Арташатской экспедиции, раскопал еще одну разграбленную античную гробницу, описание которой дано в полевом дневнике археолога. Гробница представляла собой обычный курган, однако с северной стороны имела сохранившуюся площадку длиной 9,8 м, шириной около 0,5 м и высотой 0,35 м. Последняя состояла из двух параллельных «стен», сложенных из необтесанных камней, которые, изогнувшись, сначала соединялись вместе и примыкали к гробнице в северо-восточном конце. Средняя часть площадки была заполнена плотно утрамбованным грунтом, уровень которого, вероятно, приравнивался к насыпи. С этой самой платформы и сбоку от каменных рядов было раскопано огромное количество костей мелкого и крупного рогатого скота, черепки стаканов, мисок, кухонных сосудов, фрагмент кубка, сделанный из полупрозрачного стекла и с навесным орнаментом, а также два железных ножа. В искореженной гробнице были найдены отдельные человеческие кости, бронзовое зеркало и керамические черепки. Весь комплекс артефактов, найденных как в гробнице, так и на платформе, датируется периодом между концом 2-го века нашей эры и 3-м веком нашей эры. Описанная платформа, скорее всего, служила столом для поминок, на котором разбивали использованную посуду и оставляли остатки пищи после проведенных ритуалов.

В свою очередь, длина платформы позволяет судить и о количестве людей, принимавших участие в ритуале. Согласно принятым расчетным критериям, можно предположить, что около 30 человек могли бы разместиться вокруг ‘стола’-платформы.Недавно была обнаружена третья захоронение в исследуемом районе. В 2016-2018 годах Арташатская археологическая экспедиция Института археологии и этнографии НАН РА совместно с Институтом археологии Варшавского университета проводила работы в северо-восточном сегменте столицы (армяно-польский проект «Покр Веди»). Главной целью проекта было обнаружить предполагаемый лагерь, построенный Четвертым скифским легионом (лат. Legio quarta Scythica), о чем свидетельствует надпись императора Траяна, случайно обнаруженная в 1967 году, или другое монументальное сооружение. Именно с этой целью в апреле и октябре 2016-2017 годов и в апреле 2018 года были проведены полевые исследования и контрольные траншейы в районе обнаружения вышеупомянутой надписи и на прилегающих к деревне участков.

В ходе опросов мы встретились с жителем Покр Веди Арутюном Аракеляном, который сообщил нам, что во время строительных работ во дворе своего дома (ул. Дж. Дуряна, 16) в марте 2016 года он случайно наткнулся на погребение в кувшине (рис. 1/2). Арутюн представил обстоятельства обнаружения захоронения, а также фотографии, сделанных в момент извлечения караса из земли (рис. 2/1-2). По словам Арутюна сосуд, открытый на глубине 1,5 м, был расположен под углом 45 градусов, ориентирован с востока на запад (край направлен на запад) и был тщательно закрыт неотесанной плоской фельзитовой плитой, прислоненной к краю сосуда (ширина: 45 см, высота: 95 см, рисунок 2/3).

На момент регистрации кувшина экспедицией он уже находился в фрагментном состоянии, кости человека и животных были перемешаны, черепки глиняных сосудов, найденных в кувшине, также были разделены. После ознакомления с местом находки и артефактами на месте и их фиксации весь археологический материал был перевезен на археологическую базу в Арташате, где было проведено детальное изучение погребения в кувшине.Кувшин имеет овальную талию, без очерченного горлышка, наружный диаметр круглого венчика 56 см, внутренний диаметр 45 см, общую высоту около 120 см, дно слегка сосковидное внизу (рис. 2/4). Вероятно, покойник был помещен внутрь сосуда путем перелома плеча, что подтверждается находящимися на месте фотографиями сосуда и описанием первооткрывателя. Сопроводительные материалы гробницы были размещены как внутри кувшина, так и снаружы, однако их точное местонахождение установить не удалось.

Красный полированный шаровидный кувшин с толстой подкладкой («кувшин») имеет круглый венчик, короткую и узкую горловину и две изогнутые, удлиненные ручки, закрепленные на верхней части талии. Размеры сосуда: высота 26 см, диаметр венчика 5,5 см, длина ручки 7 см (рис. 3/1).

Кувшины в целом занимают особое место в коллекции античной керамики Армении (Армавир, Гарни, Арташат, Двин, Ошакан и др.). Это сосуды ручной работы, штампованные с двух сторон. Некоторые образцы кувшинов, найденных в Арташатском некрополе, имеют более сферическую форму с одной стороны, чем с другой, что удобно при транспортировке. Большинство кувшинов красочные, особенно украшены красными и коричневыми концентрическими кругами.

Кроме настоящих кувшинов I в. до н.э. появляются сферические «кувшины», существовавшие до II в. н.э. включительно. В этот период они теряют плоские стороны и приобретают шарообразный вид, выполняя функцию кувшина для воды. В то же время эти сосуды повторяют традицию изготовления кувшинов в смысле моделирования горловины, ручек, а также двусоставной талии.

Помимо Арташата, подобные сферические сосуды были обнаружены и в Сюнике (Сисиан, Вайк). Сферические «кувшины»  в целом отполированы до красного цвета. С его параллелями из Арташата сферический кувшин из Покр Веди датируется I – первой половиной II века н.э..

Внимания заслуживают найденные из гробницы осколки двух массивных сосудов с носиками. Сохранились только закрепленные на перетяжке сегменты носиков, которые горизонтально прилегают к горловине сосуда и заканчиваются у плеча (рис. 3/2-3). Найдены также фрагменты венчиков четырех кувшинов хозяйственного назначения, покрытых желто-зеленоватым ангобом, весьма характерным для керамики исследуемого периода (рис. 3/4, 4/1).

В гробнице также была кухонная утварь. Это были сосуды ручной работы из коричневой крупнозернистой глины. Среди последних особый интерес представляет сосуд с глухими, вертикальными ручками и слабо очерченными плечиками. Длина ручек 3 см, они поднимаются до края сосуда (рис. 3/5).

Погребальный инвентарь состоит также из красной полированной сферической чаши с тонкой облицовкой, венчиком и круглым дном (диаметр 11 см, высота 4,5 см, рис. 4/2), а также еще одной чаши с венчиком (диаметр 35 см, высота 7 см, рис. 4/3). Подобные кубки известны из Арташата, Армавира, Двина и датируются I в. до н.э. – I в. н.э..

Примечателен фрагмент чаши с подчеркнутым переходом от полусферической талии к венчику. Черепок сосуда довольно мелкий, хорошо обожженный, стертый и полированный (диаметр 14,5 см, высота 7 см, рис. 4/4). Изучение материалов кувшинного погребения села Покр Веди позволяет датировать его I-II вв. н.э..Кувшинные захоронения обнаружены и изучены на различных археологических памятниках исторической Армении, подробные контуры которых представлены в работах Б. Аракеляна, Г. Тирацяна, Ж. Хачатряна и др. Во избежание повторения общеизвестных данных и неоправданного нагромождения статьи хотим лишь констатировать, что этот тип погребения был одним из самых распространенных не только на исторической территории Античной Армении, но и в современной Иберии, Кавказской Албании и в определьных районах Ближнего Востока. Ингумация и кремация (с помещением мощей) в кувшинных погребениях также характерны для Арташата.

В пределах Арташатского археологического памятника кувшинные захоронения более характерны для восточного некрополя города, где Арташатская экспедиция проводила раскопки в 1971 г.. Могилы, обнаруженные в юго-восточной и юго-западной частях с. гипотеза о том, что данная местность служила некрополем также в разное время античного периода. Вышеупомянутые археологические, об этом также свидетельствуют данные, как и два других кувшинных захоронения, случайно обнаруженных и разграбленных в начале той же улицы Дуряна в селе Покр Веди, которые были зарегистрированы в рамках обследования 2016 года. Очевидно, эта местность была пригородной окраиной северо-восточного некрополя города в I в. до н.э. – I в. н.э., где по крайней мере до III в. н.э. непрерывно производились захоронения. Поэтому захоронение воина I Italica на территории уже существовавшего некрополя было вполне закономерным. В свете представленных данных обнаружение небольших известняковых баз, отдельных тесаных камней, обломков сырцовых кирпичей, шлифовальных камней и диахронной античной керамики можно расценивать как свидетельство существовавших здесь погребений и их надземных сооружений. Существование последнего в Античной Армении особенно документально подтверждено в погребальных комплексах Карина (Хасан-Кала) и Сисиана.

В условиях отсутствия достоверных фактов трудно утверждать, что все эти архитектурные и археологические находки связаны с гробницей солдата I Italica. Вероятно, при рытье траншеи для водопровода на южной окраине Покр Веди в 1967 г. был разрушен ряд гробниц и других сооружений, среди которых выделялись только латинская надпись Траяна и надгробие воина I Italica. Тем не менее, соответствующие археологические данные позволяют оценить исследуемую территорию Арташата как участок северо-восточного некрополя города, где наряду с городским населением были захоронены и иностранцы. Отдельным вопросом является то, что для каких целей послужило мотив для размещения надписи Траяна на территории городского некрополя. Этот и ряд других вопросов, связанных с полевыми сегментами античной столицы, будут выяснены в ходе дальнейших исследований Арташата.

Айк Гюламирян

Институт археологии и этнографии НАН РА,

Музей истории вина Армении

Архитектура, в отличие от других видов искусства, имеет склонность в себе кристаллизовать собирательный образ народ и государств. Это единственный вид искусства, где соединяется огромный человеческий труд, технические навыки  и, в конце концов, творческое вдохновение и дух народа. В Звартноце – величественном храме, была заключена вся та архитектурная культура, которая была разработана до его создания, сопряженная со строительным искусством. Здесь армянские архитекторы смогли реализовать свой творческий замысел во всей красе. Многие историки восхищались его красотой и величием. Например, У Себеоса видим похвальный отзыв: «храм, достойный божественного прославления»,  у Каханкатваци – «многосияющая церковь», а у Асогика «удивляющий во вселенной» термин.

Время создания храма было связано с культурным подъемом: создание письменности в 5 веке,  становление города Двина местом ремесленничества и торговли, развитие культуры в виде литературы и переводческое искусство. Последнее привело к культурному возрождению. Но, с другой стороны, во время строения храма, была обострена политическая обстановка: арабские нашествия и стремление Византии к господству. Именно в этот неоднозначный период католикосом выбирается Нерсес III. Последний берет на себя обязанность не только утихомирить напряженную обстановку, но и заниматься масштабной строительной деятельностью,  из-за чего получает прозвище “Строитель”.

Строительство храма было начато в 641-43 годах, которое продолжалось вплоть до 652 года. Название храма дословно переводится как “дом бдящих сил”, которое связано с местом и событиями, которые там происходили. По словам Себеоса (который был очевидцем строительства) когда-то здесь встретились царь Трдат и св. Григорий Просветитель. По этой причине, католикос Нерсес III выбирает для своей резиденции именно это место. На  церемонии освящения храма присутствовал сам Константин II, который был ошеломлен его красотой и сразу решил построить такой же храм в Константинополе.

Впервые о местности, где был построен храм, узнаем по записям Русы II, где он рассказывает о масштабных строительных проектах, высаживании виноградных лоз  и фруктовых деревьев и построении храмов для обожествления урартских богов.

Несмотря на то, что храм не сохранился до наших дней,  ожесточенные споры и интерес вокруг него до сих пор не угасают. В 20 веке, первым, кто спас храм от забвения, был Торос Тораманян, который составил реконструкцию храма К юго-западу от храма расположены руины дворца Католикоса и его жилых помещений. Дворец состоял из двух частей соединенных коридором. В западном крыле находились залы для торжественных приемов, в восточном – хозяйственные помещения (в том числе кладовые и баню).

О посадке виноградников Католикосом Нерсесом Таеци вокруг храма Звартноц сообщают средневековые армянские историки Себеос и Ованес Драсханакертци. Винодельня Звартноца была раскопана Торосом Тороманяном в 1931-ом году.  Это строение VII века, с толстыми стенами из гладкого туфа, с прямоугольным планом, состоящим из двух секций и длинного коридора между ними. Вероятно, что здание имело легкое деревянное покрытие. Объем всех емкостей хндзана в среднем составляет 22 тыс. литров. 

По реконструкции видно, что храм был круглой ротондой.  В это время, в средневековой армянской архитектуре были распространены центральнокупольные храмы, в основе плана которых был прямоугольник или квадрат. А в этом случае вместо квадратной основы архитектор выбирает круг.

Отдельные участки виноградных ветвей, вырезанных на стрельчатых арках, образуют почти полукруги, и только в местах пересечения соседних извилин они прекращаются и изгибаются в разные стороны. Таким образом, за листом обычно следует гроздь винограда с одной ветвью, затем другой лист и гроздь винограда с двумя ветвями. Грозди, все без исключения, свисают сверху, а листья поднимаются вверх с обратных ветвей стебля. Детали лозы были проработаны таким образом, что ни одна из них не имеет даже близкого сходства с предыдущей композицией. В местах пересечения соседних стрельчатых арок крупные камни укладываются прямо на пилястрах. Именно на этих камнях находятся скульптуры, представляющие для нас огромный интерес. Последние, по сути своей, занимают исключительное место в армянском архитектуре, в частности в  ювелирном искусстве V— VII веков. В скульптурах, как правило, люди изображаются со строительными инструментами в руках.

Важно отметить, что многие христианские идеи были ассимилированы армянской культурой именно с помощью национального миропонимания. Скульптурные композиции в виде лозы и грозди винограда, а также кусты граната имеют особое значение в культуре средневековой Армении. В своих проповедях армянские монахи, вардапеты, распространяя идеи христианства, использовали народную мировоззренческую систему, где винограду отводилась  исключительная роль. Представление о национальных понятиях и ценностях помогает составить эпизоды из Нового Завета: Царство Небесное — виноградник, Христос — виноградная лоза “Я есмь виноградная лоза … вы — ивовая ”, вино — божественная кровь, праведный суд как скопление душ символизирует  прессование на божественной винодельне, а Господь – главным садовником.

Все те исследователи, которые по тому или иному поводу обращались к истории армянской архитектуры, говорили о Звартноце. Это обстоятельство, конечно, не случайно, поскольку в первой половине ХХ века, становясь широко известным, Звартноц привлек на себя внимание многих ученых и нашел свое достойное место не только в истории армянской архитектуры, но и всемирной.

Статья Айка Гюламиряна, директора Музея истории вина Армении, опубликована в известном немецком научном журнале Antike Welt.

В разделе журнала «Музеи мира» опубликована новая статья об армянском виноделии, рассказывающая о создании музея, целях, деятельности и выставках.

«Идея представить историю армянского виноделия, богатую многовековыми традициями выращивания винограда и виноделия в комплексном исследовании, зревала годами.

Различные материалы, обнаруженные на археологических памятниках, библиографические данные, результаты этнографических исследований стали основой для создания Музея истории вина Армении», — отметил Айк ​​Гюламирян.

Полная статья : Antike Welt

«Забудьте о Франции: Армения стала центром виноделия!» Так ведущая международная медиасеть «Euronews» озаглавила свой репортаж, объявив Армянское нагорье родиной виноделия.

В своем сообщении СМИ «Euronews» рассказали о 8000-летних традициях виноделия в Армении и 6000-летней винной культуре в нашей стране. Они отметили, что когда говорят о вине, не должны забывать, что самый древний винодельческий район – Армения.

СМИ отмечают важность того факта, что эксклюзивные экспонаты, представленные в Музее истории вина в Армении, приоткрывают завесу таинственного прошлого армянского виноделия, а при помощи современных технических решений экспозиция Музея показывает многовековую связь религии, культуры и медицины данного региона и армянского вина.

«Музей находится всего в 30 км от Еревана, на территории винодельни Armenia Wine. Он расположен в базальтовой скале на глубине 8 метров: когда ты идешь по тоннелю к Музею, тебе кажется, что находишься в огромном винном погребе», – отмечается в репортаже. – «Историко-археологические и этнографические экспонаты Музея показывают, как вино сопровождало человека на протяжении всей его жизни – от колыбели до церемонии захоронения».

Подчеркивая важность Музея, деятельности которого направлена на прославление древнейшей культуры виноделия, «Euronews» отмечают наличие летописных памятников, достоверно свидетельствующих о том, что Армения является колыбелью виноделия.

 Армянское нагорье с древних времен было выдающимся центром земледелия, где виноградарство и виноделие были одними из ведущих отраслей экономики, по крайней мере, с середины 2-го тысячелетия до нашей эры. Клинописные надписи Ванского царства  упоминают о создании садов, ограждений, строительстве погребов и других хозяйственных построек. В эллинистический и дохристианский период письменность несколько заменяется иконографией, когда в убранстве храмовых и дворцовых комплексов начинает распространяться сцена садового винограда или просто виноградной лозы (рис. 1), которая впоследствии становится одним из основным декоративным элементом христианского искусства, которое выражается в основном в композиции хачкаров в виде как лоз, так и кувшинов, символизирующих вино (рис. 2-7).

В средние века виноградники назывались садами, а упоминания об их приобретении и дарении монастырям засвидетельствованы в литографиях IX-X вв. Виноделие также было неотъемлемой частью садоводства. Сухое вино часто именуемый на литографиях «бокалом», до сих пор употребляется в церковных обрядах как символ крови Христовой.

Надписи показывают, что сады могли быть подарены монастырям полностью или частично. Кроме того, монастырь имел право распоряжаться урожаем или доходами сада. Например, согласно пожертвованию 1301 года от церкви Св. Аствацацин в Гошаванке, монастырю было передано сто кувшинов вина из сада. Аналогична одна из литографий 1275 года из книжного дома Санаинского монастыря, согласно которой священник Вардан купил сад за 375 драхм серебра и подарил его гостевому дому монастыря. Интересно, что в конце литографии даритель обращается к известной формуле проклятия-благословения, проклиная не только тех, кто отчуждает сад от гостевого дома, но и тех, кто нарушает вино (виноделие).

Сведения о виноделии в литографиях дополняются свидетельствами строительства и дарения хндзанов (винодельн). Так, согласно литографии хачкара, воздвигнутом недалеко от монастыря Нораванк, верующий Аракел и его брат Хоцадег купили на свои средства сад, возделывали его, затем построили хндзан, и в ознаменование проделанной работы и сохранения урожая (в данном случае еще и вина) воздвигли хачкар.

Существование хндзанов в средневековых монастырях свидетельствует о ритуальном значении вина в церковных обрядах. Можно сказать, что таинство Святого Причастия, которое раздается верующим в конце литургии, бессмысленно без вина.Одно из самых ранних упоминаний об использовании в церквях «чаши» вина сохранилось на притолке северного входа церкви С. Аствацацин в Амберде (рис. 8, 9).Согласно литографии, датированной 1026 годом, после постройки церкви князь Ваграм Пахлавуни определяет размер «плодового» налога, отдаваемого монастырям – дом для провинции Ниг составляет два зернышка пшеницы, для области Арагацотн – два паса (около 10-11 литров) вина, а из Кагакудашта, то есть Вагаршапата – десять литров хлопка. Литография является лучшим свидетельством развития в указанный период зернового, винодельческого и хлопководческого хозяйства.

На литографии 1036 года церкви С.Спасителя в Ани, столице Багратуниской Армении, католикос Петрос Гетадардз (1019-1058) пожертвовал часть выручки церковным служителям и подарил «чашу» вина Аблгарибу Пахлавуни, инициировавшему строительство церкви.Позже мы читаем о пожертвовании тридцати пас (около 150 литров) чаш в литографии 1308 г. церкви Св. Аствацацин в селе Неркин Улгюх Вайоц Дзорской области, и согласно литографии 1325 г. Кармраворской церкви Св. Аствацацин в Аштараке, церкви был подарен сад, пользователи которого должны были дать «чашу» вина. Наши недавние литографические исследования показали, что особое значение в церковном обряде XVIII в. имел «стакан» вина, лучшие пары которого сохранились в литографиях монастыря св. Рипсимэ (рис. 10, 11).

Наши недавние литографические исследования показали, что особое значение в церковном обряде XVIII в. имела «чаша» вина, лучшие образцы которого сохранились в литографиях монастыря св. Рипсимэ (рис. 10, 11). Согласно литографии, датированной 1728 годом, некий Гаспар, сын Бабеля, пожертвовал монастырю сто чаш кувшинов, в том числе и виноград, который после обработки будет использоваться как «чаша» для вина. Согласно другой бесчисленной литографии того же монастыря, Симон Дзорагегский и его внуки Елиазар и Вардан пожертвовали кувшин монастырю Святой Рипсимэ. Следует отметить, что Анания Ширакаци поставил на вес одной банки 126 чаш вина, а одна чаша весит около 5,5 кг.

Почти во всех приведенных выше примерах вино передавалось в дар монастырям для подачи и поименного упоминания служителями церкви во время различных религиозных праздников. Жертвователи следовали известным шаблонным формулам изготовления типичных для пожертвований литографий, обеспечивая целостность своего пожертвованного имущества и обещанную литургию.

Керамика классического периода Тигранакерта (I в. до н.э.-III в. н.э.), представленная богатейшей коллекцией археологического материала, обнаруженной за полтора десятилетия раскопок, является важным источником для изучения материальной и духовной культуры этого периода.

Помимо богатого разнообразия форм, керамика имеет еще одну важную особенность следующих видов: роскошной расписной, черно-серой, полированной, украшенной штампованным и резным орнаментом. Среди этого разнообразия есть небольшая, но уникальная группа штампованных сосудов, которые могут пролить свет на культурные новации Тигранакерта, торгово-культурные связи и культурную роль, которую последний имел в регионе.

Исключительными образцами штампованной керамики, обнаруженными при раскопках Тигранакерта разных лет, являются чернолощеные, блестящие кубки, пиалы и фрагменты чаш,  украшенные изнутри рельефными виноградными гроздьями, образующими полосы (рис.1). Эта керамика получила название «сосуды с гроздьями», имея в виду, что эти украшения, благодаря коническим штампованным рисункам с острым дном и небольшими кружками внутри, скорее всего, являются изображениями гроздей винограда.

Анализ более тридцати образцов сосудов с гроздьями показывает, что мастера того периода использовали не менее девяти штамповщиков для создания конических гроздей, содержащих от трех до одиннадцати виноградин, расположенных по-разному (например, в случае из шести или восьми кругов).

Однако, несмотря на отмеченное выше разнообразие образцов, гончарных штампов обнаружено не было. Как они выглядели, можно представить по изображениям на известных памятниках классического периода на Западе (рис.2). Для удобства использования штампы имели длинные ручки, которые иногда имели один или два резных пригодных для использования конца. Штампованные узоры наносились при мягкой и влажной глины.

Горизонтальные полосы видны на 1,5-2 см ниже венчика на внутренней стороне черных полированных сосудов Тигранакерта по периметру сосуда и на расстоянии 1,5 см друг от друга, а штампованные грозди между ними проходят горизонтально и равноудаленно по всей окружности. Иногда в одном сосуде можно встретить два ряда грозденосных рядов.

При раскопках первого городского квартала классического периода, проведенных в 2013 г., был обнаружен цельный кубок, в котором кустоносный ряд расположен у основания сосуда (рис. 3). Полоса шириной около 5 см между ней и концентрической линией на 2,5 см ниже венчика украшена врезанными резными треугольниками. Более того, орнамент, полученный симметричным повторяющимся узором из одного или нескольких треугольников, вложенных в горизонтальные линии, является одним из наиболее распространенных орнаментов на расписной керамике, был популярен среди мастеров Тигранакерта. Иногда на одном сосуде можно встретить два ряда кластерных украшений. В этих случаях первый ряд располагается очень близко к венчику сосуда, как и на некоторых пиалах (рис. 1/3). Второй кустоносный ряд расположен у основания сосуда, подчеркивая дно. В некоторых образцах горловина сосуда подчеркнута плавно вырезанной полосой. Есть также экземпляры с кромкой, украшенной канавкой. Как правило, грозди отштампованы в прямую полосу, но есть сосуды, у которых полоса у губы отштампована в шахматном порядке в две строки (рис. 4)

Эти гроздьевые сосуды созданы в единстве формы, практического значения и орнамента. Согласно исследованиям материала, только открытые сосуды были отштампованы украшениями из виноградных гроздей и предназначались для питья жидкости/вина. Кубки и фиалы с гроздьевым орнаментом подтверждают предположение о достаточно развитом виноделии в Тигранакерте классического периода. О том же свидетельствует обнаруженный в 2012 г. у восточного подножия укрепленного квартала Тигранакерта высеченный в скале винный пресс, представленный полигональной площадкой и ямой, а также сотни фрагментов винных сосудов, расписных амфор и кубков.

Изящная подвеска из синего стекла с изображением грозди винограда, найденная в первом античном районе города, а также данные археоботанического анализа находок биоминерализованных или обугленных семян винограда (Vitis vinifera), согласно которым не менее двух сортов винограда возделывались в Тигранакерте в античный период: технические и столовые. Изящное исполнение всей композиции тигранакертских сосудов, черная глянцевая поверхность, стремящаяся создать впечатление черной лакировки, придает этим сосудам неповторимую красоту и дает основание предполагать, что они использовались по особому назначению.

Армине Габриелян, Институт археологии и этнографии, к.и.н.

Вино одно из загадочных напитков в истории человечества с многочисленными полезными свойствами, с которыми смешаны и драмы и войны, религия и политика. Почему этот обычный напиток так популярен еще с древних времен и почему именно он удостоился вниманию не только привилегированного класса, но и творческих личностей: писателей и художников. Этот многосортный и ароматный напиток имеет многовековую историю, которая оснащена не только сухими датами, но и особенной символикой и красочными полотнами. Обычно вино кроет в себе прекрасную тему для философских размышлений: с одной стороны, его употребление на время освобождает человека от земных забот, дарит букет приятнейшего успокоения, но, с другой стороны, чрезмерное употребление приводит к неадекватному состоянию, где реальность смешивается с фантазиями, что обычным языком называется «опьянение». Этот напиток, который в те времена был позволен употреблять только знати, как будто являлся этаким «замысловатым», неявным тестом для проверки их чувства меры. Еще одна особенность: излишнее употребление словно «развязывает язык», что привело грекам к мудрой мысли: «истина в вине». Там, где человеческий ум всячески контролирует и сопротивляется полному выражению своих мыслей, там  вино выступает как магический напиток истины, в процессе употребления которого пропадает и лукавство и лицемерие и склонность ко лжи.

Особенно в армянской культуре вино и виноделие занимает ключевое место. Для них вино не просто напиток как способ заверения, а священный напиток, чья история уходит своими корнями в христианскую традицию. Как известно, первую лозу винограда посадил Ной. Это событие в символической интерпретации означало божественное вознаграждение за терпение и веру.  В библейском контексте вино в себе кристаллизирует божественный дар человечеству. Поскольку ноев ковчег приплыл к Арарату, а это гора не только в Библии священна, но и является символом Армении, то это событие дает повод предполагать, что родиной вина является Армения. Исходя из этого, отношение армян к вину довольно почтительно. Последнее проявляется в живописи в форме разных мотивов и сюжетов. Особенно южный яркий колорит способствует к выразительной передаче даров природы, особенно винограда. Армянские мастера с помощью своей насыщенной палитры передают захватывающий процесс сбора винограда, любуясь его сочностью. Например, у Мартироса Сарьяна и Минаса Аветисяна, чьи холсты транслируют колоритные просторы Армении, можно найти натюрморты с виноградом.

“Винограды” М.Сарьян, 1911г.

Все сарьяновские натюрморты воплощают лишь одну простую идею – пульсирующую, бессмертную жизнь. Но в отличие от других натюрмортов, здесь колорит лаконичнее. Но Сарьяну удается в рамках ограниченной палитры показать спелость фруктов. На них падает легкий солнечный свет, усиливая ощущение свежести и естественности. В композиционном плане центральное место занимает черный виноград, цвет которого делает его более массивным и спелым. А остальные атрибуты лишь носят служебный характер, приводя композицию в равновесие – и в цветовом плане, и в композиционном. Натюрморт входит в средний период творчества маэстро, когда последний уже познакомился с фовизмом и именно в нем нашел способ воспроизведения своего южного темперамента. Это сильные контрасты, правильно выбранные цветовые соотношения и легкая композиция.

“Натюрморт с виноградом” М. Аветисян

Если у Сарьяна в живописи все подчиняется законам гармонии и равновесию, то у Минаса все наоборот – экспрессия, яркий темперамент доминирует над линией и композицией. Если у Сарьяна натюрморт – это транслятор спокойствия, умиротворения, гимн жизни, то у Минаса – протяженность напряженной мысли и эмоций. В отличие от сарьяновского натюрморта, минасовская кисть работает быстро и экспрессивно. В его холсте нету места сарьяновскому покою, здесь одни контрасты. К этому прибавляется пастозность, что делает произведение действительно пульсирующим, несмотря на статичность предметов. Если в случае Сарьяна, натюрморт подчеркивает щедрость природы, то Минас перед собой вовсе не ставит такую задачу. Его больше увлекает сопоставление ярко красного, темно-синего и желто-зеленого. Это борьба сложно несовместимых цветов. Сарьяновский натюрморт более статичен, спокоен, что соответствует его жизненной философии. Что касается минасовского натюрморта — и цвет, и композиция подчиняются динамике.

«Черный виноград», Бабкен Колозян, 1957 г.

Прекрасный рисовальщик Б.Колозян также предельно внимателен к природе и его дарам, как и Сарьян, но в отличие от него, его произведения дословно изобилуют фруктами, словно полотно ограничивает их, не давая передать всю щедрость и богатство природы. В натюрморте художник противопоставляет черно-синий цвет винограда с белизной простыня, создавая иллюзию беспредельности и неограниченности пространства. Здесь все течет во все стороны, а в скромной тарелке даже надежды нету, что винограды поместятся.

Рузанна Лазарян